Неточные совпадения
— Она очень просила меня поехать к ней, —
продолжала Анна, — и я рада повидать
старушку и завтра поеду к ней. Однако, слава Богу, Стива долго остается у Долли в кабинете, — прибавила Анна, переменяя разговор и вставая, как показалось Кити, чем-то недовольная.
Старушка хотела что-то сказать, но вдруг остановилась, закрыла лицо платком и, махнув рукою, вышла из комнаты. У меня немного защемило в сердце, когда я увидал это движение; но нетерпение ехать было сильнее этого чувства, и я
продолжал совершенно равнодушно слушать разговор отца с матушкой. Они говорили о вещах, которые заметно не интересовали ни того, ни другого: что нужно купить для дома? что сказать княжне Sophie и madame Julie? и хороша ли будет дорога?
— Ничего, матушка, не беспокойся. Ему хорошо. Господи, помилуй нас грешных, —
продолжал он вполголоса свою молитву. Василий Иванович пожалел свою
старушку; он не захотел сказать ей на ночь, какое горе ее ожидало.
А спондей английских часов
продолжал отмеривать дни, часы, минуты… и наконец домерил до роковой секунды;
старушка раз, вставши, как-то дурно себя чувствовала; прошлась по комнатам — все нехорошо; кровь пошла у нее носом и очень обильно, она была слаба, устала, прилегла, совсем одетая, на своем диване, спокойно заснула… и не просыпалась. Ей было тогда за девяносто лет.
Позвольте мне сменить
старушку и
продолжать ее рассказ.
Старушка Рогожина
продолжает жить на свете и как будто вспоминает иногда про любимого сына Парфена, но неясно: бог спас ее ум и сердце от сознания ужаса, посетившего грустный дом ее.
— Ну, садись, садись, —
продолжала старушка. — Ты прямо наверх прошел? Ну, да, разумеется. Что ж? ты на меня пришел посмотреть? Спасибо.
— Был ты внизу? —
продолжала старушка, — кого там видел? Паншин все там торчит? А Лизу видел? Нет? Она сюда хотела прийти… Да вот и она; легка на помине.
— А как старушка-то Василиса Корниловна будет рада! —
продолжала свою мысль Анфиса Егоровна. — На старости лет вместе бы со всеми детьми пожила. Тоже черпнула она горя в свою долю, а теперь порадуется.
— Я зашла, друг мой, взглянуть на вас; а вы, однако, я вижу, опять целый день читали, —
продолжала старушка, садясь невдалеке от Еспера Иваныча.
— Да вы, батюшка, вызовите его к себе, —
продолжала старушка, — и пугните его хорошенько… «Я, мол, тебя в острог посажу за то, что ты матери не почитаешь!..»
— Голубчик ты мой, сироточка, —
продолжала старушка, жалостливо на нее поглядывая. Николай Сергеич в нетерпении барабанил по столу пальцами.
— Это Елена, что ли? —
продолжала, оживляясь,
старушка.
— Что уж мне беречь себя! — полувоскликнула
старушка. — Вы бы только были счастливы, вот о чем каждоминутно молитва моя! И меня теперь то больше всего тревожит, —
продолжала она глубокомысленным тоном, — что Людмила решительно не желает, чтобы Егор Егорыч бывал у нас; а как мне это сделать?..
— Если бы таких полковников у нас в военной службе было побольше, так нам, обер-офицерам, легче было бы служить! — внушил он Миропе Дмитриевне и ушел от нее,
продолжая всю дорогу думать о семействе Рыжовых, в котором все его очаровывало: не говоря уже о Людмиле, а также и о Сусанне, но даже сама старушка-адмиральша очень ему понравилась, а еще более ее — полковник Марфин, с которым капитану чрезвычайно захотелось поближе познакомиться и высказаться перед ним.
Ах, тяжело это мне, душечки! —
продолжала старушка, горько сморщившись.
«Дай-то господи, —
продолжала старушка, — чтоб о вешнем Николе не пришлось тебе панихиды служить».
— Смотри только, Акимушка, —
продолжала между тем
старушка, — смотри, в работе-то не плошай, касатик.
Тут все бросали свою работу и бежали спасать
старушку, которая, не чувствуя уже никаких преград под ногами, торжественно
продолжала свое шествие. Взглянув на усердие и бережливость, с какими таскала она и ставила горшки свои, можно было подумать, что судьба нового жилища единственно зависела от сохранности этих предметов.
— Шутка, трое суток маковой росинки во рту не было! —
продолжала старушка, которую всего более озадачивало это обстоятельство, служащее всегда в простонародье несомненным признаком какого-нибудь страшного недуга. — С той вот самой поры, как пришел… провожал нашего Ван…
И Рогожин рассказал, что моя бедная
старушка,
продолжая свою теорию разрушения всех европейских зданий моим дедом, завела в Париже войну с французскою прислугою графа, доказывая всем им, что церковь Notre Dame, [Собор Парижской богоматери (франц.)] которая была видна из окон квартиры Функендорфов, отнюдь не недостроена, но что ее князь «развалил».
— Жаль мне, друг мой, очень жаль с тобой расстаться, —
продолжала старушка: на глазах ее уже появились слезы.
— Ах, как бы я желала познакомиться с ней, —
продолжала старушка, — и даже сегодня, если только это не обеспокоит ее, сходила бы к ней.
— Вот за это merci, grand merci! [спасибо, большое спасибо! (франц.).] — произнесла
старушка. — Но это еще не все, —
продолжала она и при этом уж засмеялась добродушнейшим смехом, — со мной также и мои болонки… их целый десяток… прехорошенькие все!.. Я боюсь, что они тебя будут беспокоить!
— Я знаю, вы его полюбите, моего Пашеньку, —
продолжала старушка: — он такой славный! Верите ли, году не проходит, чтобы он мне денег не присылал, и Аннушке, моей дочери, тоже много помогает; а все из одного жалованья! Истинно век благодарю Бога, — заключила она со слезами на глазах; — что дал Он мне такое дитя.
— Ты добрый мальчик, —
продолжала курочка, — но притом ты ветрен и никогда не слушаешься с первого слова, а это нехорошо! Вчера я говорила тебе, чтоб ты ничего не трогал в комнатах
старушек, — несмотря на то, ты не мог утерпеть, чтоб не попросить у кошки лапку. Кошка разбудила попугая, попугай
старушек,
старушки рыцарей — и я насилу с ними сладила!
— Остался после дочери моей родной, —
продолжала старушка, — словно ненаглядный брильянт для нас; думали, утехой да радостью будет в нашем одиночестве да старости; обучали как дворянского сына; отпустили в Москву по торговой части к людям, кажется, хорошим.
— Не без того, сударь, — отвечала она, взглянув на мужа и как бы желая угадать, нравятся ли ему ее слова. — Сами мы не слыхали, —
продолжала Алена Игнатьевна вполголоса, — а болтали тоже после, что Ольга Николавна прямо бабеньке сказали, что ни за кого, кроме Федора Гаврилыча, не пойдут замуж, и что будто бы, не знаю, правда или нет,
старушка, так оченно рассердившись, ударила их по щеке.
— Сын их единородный, — начал старик с грустною, но внушительною важностью, — единая их утеха и радость в жизни, паче всего тем, что, бывши еще в молодых и цветущих летах, а уже в больших чинах состояли, и службу свою
продолжали больше в иностранных землях, где, надо полагать, лишившись тем временем супруги своей, потеряли первоначально свой рассудок, а тут и жизнь свою кончили, оставивши на руках нашей
старушки свою — дочь, а их внуку, но и той господь бог, по воле своей, не дал долгого веку.
Старик прислушался к моим словам и, ощупав с осторожностью слепца лавку, сел, а потом, опершись на свою клюку, уставил на меня свои мутные глаза;
старушка не садилась и
продолжала стоять в довольно почтительной позе. Я догадался, что это не дворяне.
Болото ваш Петербург, настоящее болото, не говоря уже о том, что там и взрослые задыхаются в тине бюрократизма… —
продолжала между тем волноваться
старушка.
Разговор со
старушкой, с год как поселившейся у ней, странницей Анфисой, оставленной Анной Филатьевной для домашних услуг, «на время», «погостить», как утверждала сама Анфиса, все собиравшаяся
продолжать свое странствование, но со дня на день его откладывавшая, вертелся о суете мирской.
Костя, ободренный
старушкой,
продолжал свой рассказ, не преминув, конечно, сообщить о своей любви к Маше и о невозможности теперь посмотреть ей прямо в глаза. Этим он и объяснил причину своего бегства из дома Дарьи Николаевны и настойчивое нежелание возвращаться в него.
Старушка сама усердно творила кресты, и Анастасия, не смотря в окно, сидя на своей кровати, машинально крестилась. Мамка
продолжала...
— Да говори же, что с тобой? —
продолжала настаивать
старушка, и в голосе ее звучало необычайное беспокойство. — По службе что…
Вот видите, добрая госпожа, —
продолжал он, обратясь к
старушке, — ехали мы благополучно.
У Арины Тимофеевны был такой «глазок-смотрок», что на него можно было положиться, и
старушки Белоярцевы покойно
продолжали сидеть на своих кроватях.
Бывшая ключница,
старушка Мавра Кузьминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот и, подойдя к телеге, на которой была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым, бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов, и робко остановилась,
продолжая придерживать свой платок и слушая то, чтò говорила ключница.